вылета оставалось совсем немного. Убеждая себя, что просекко – это зло, но зло не столь губительное, как виски, Феликс приговаривал третий бокал игристого напитка. Интервью получится вряд ли. Если давать его полностью и даже сильно прилизанным, читатель станет писать, что издеваться над слабоумными – грех. Тем более что в самом интервью Джебенко ничего нового не сказал. Феликс решил сделать анонс. Звучал он так: «Интервью с Анатолием Джебенко – это, пожалуй, одно из самых интересных интервью в моей недолгой карьере. Анатолий – нелёгкий собеседник, настоящий философ-урбанист. Но он бывает резок и бескомпромиссен, а порой напоминает игрока в покер. Взять историю с главой УЕСа (Украинско-еврейского союза) Ефимом Требушнюком, который подвёл Анатолия с организацией митинга и тут же получил отказ в финансировании своего центра. Или отношения Джебенко с Шалико Ноздриашвили, которого в одну из встреч Анатолий Джебенко выволок за ухо и порвал пиджак. Но когда Шалико поймали за рулём с кокаином и несовершеннолетними искусительницами, Анатолий взялся помочь мятежному грузину. А проект музея майданизации со зданием-кастрюлей, который откроет свои двери очень скоро. Следите за нашим сайтом. Интервью выйдет уже скоро».
За десять минут до взлёта Феликс разместил заметку и на сайте, и во всех принадлежащих ему социальных сетях. Просекко сделал виднеющиеся в иллюминаторе силуэты Москвы и роднее, и ярче. Сообщений было очень много. Их было примерно столько же, сколько и пропущенных звонков. Большинство отличались эмоциональностью и носили характер комплиментарный: «Феликс – ты просто лучший! Ты набананил эту говорящую грушу. Феликс, это невероятно круто!.. Феликс, я снова тебя хочу!» – писали друзья и знакомые.
У Армена Гургеновича, который набрал номер Монахова четырнадцать раз, настрой был менее оптимистичным:
– Меня вызвали все, кто только мог вызвать. Я слышал слово «пиздец» намного чаще обычного. Моё давление пробило все нормы. Да, Феликс, это говно в ринге нравилось только убогим. Но на хера было вызывать международный скандал?! – заорал Армен. – Все прекрасно знают, какой мудак Анатолий, все знают, какая мразь Шалико. Но ведь можно было всё сделать изящнее.
– Я запустил хороший сериал.
– Спорить не буду. Сериал охеренный. Другой вопрос, удастся ли мне тебя отстоять.
– В наше время это уже не важно.
Пятна
Писатель Козлов приехал за полчаса до эфира. Это был заросший, очень полный, небрежно одетый человек лет сорока от роду. Кивнув коллегам-экспертам, Козлов запустил пятерню в вазу с конфетами и, зачерпнув внушительную горсть, высыпал её в потёртый кожаный портфель.
– Может, на грим, Дмитрий Иосифович? – обратилась к гостю редактор Полина.
– Мне виднее, когда на грим, – ответил Козлов, но всё же направился к гримёрам.
Плюхнувшись на потрескавшуюся кожу кресла, Козлов выдохнул перегаром. Это были не свежие пары, а отвратительный запах, способный вызвать отвращение даже у человека, не сильно пьющего. Ирина поморщилась и начала прилаживать к шее писателя накидку. Судя по сбившимся в редких волосах колтунах, голову Козлов мыл последний раз с неделю назад.
– Больно! – взвизгнул толстяк, когда расчёска прошлась по сальной пряди.
– Извините, Дмитрий Иосифович, постараюсь быть аккуратнее, – выпалила Ирина.
Когда Ирина направила на голову струю лака Козлов взвизгнул во второй раз:
– Не смейте! Уберите эту струю скунса! От лака выпадают волосы! Сколько раз я говорил вам!
– Наверное, не мне, а моим коллегам. Вы у меня первый раз.
– Это не имеет значения. Нельзя быть такими тупыми, – визжал графоман.
Когда Ирина решила обмакнуть салфеткой красное, потное и объёмное лицо Козлова, он начал истерить пуще прежнего и орал, что пудры должно быть по минимуму. Закончив работу, Ира аккуратно сняла накидку и увидела на голубой футболке Дмитрия несколько жирных пятен. Не было сомнений, что в кадре они будут выглядеть ужасно.
– Дмитрий Иосифович, – набралась храбрости девушка. – Давайте я сгоняю к костюмерам и найду вам или футболку вашего размера, или рубашку.
– Это ещё зачем? – привстал с кресла Козлов.
– На вашей пятна большие. Очень видно будет. Можно и пиджак накинуть. Вы мне только размер скажите.
Многим показалось, что Козлов на мгновение стал больше и шире.
– Размер тебе сказать? Я тебе скажу, где твоё место, сучка невоспитанная! Пятна ей, твари, не нравятся! А то, что я с утра на ногах, что я перекусываю стоя, это тебе похер?
Присутствующие эксперты прекрасно знали о слабости Козлова к гастрономическим оргиям и понимали, что о перекусах стоя он врал.
– Вы бы слова выбирали, Дмитрий Иосифович, – поднялся с дивана молодой экономист Доронин. – Вы с дамой общаетесь.
– С дамой?! Эта дама обвинила меня в неопрятности, плюнула мне в душу перед эфиром! Да я в студию не выйду, раз так!
На этих словах Козлов неожиданно резко метнулся в коридор. Преодолев метров десять, он перешёл в режим тяжелейшей одышки и ворвался в кабинет директора программы Нетальской. Анжела Евгеньевна увлечённо переписывалась с юношей, по возрасту уступающему её старшему сыну.
– Анжела, что за сука в гримёрах?
– Димочка, а ты не охерел? – сразу же забасила Нетальская. – Где «здравствуйте», где стук в кабинет?
– Анжела, какая-то малолетняя сука гримёрша меня оскорбила.
– Чем?
– Она предложила переодеть футболку. Ей, блядь, пятна не нравятся. Либо ты её уволишь, либо я сюда больше не ходок.
– А ты реально хотел в этой футболке в кадре появиться? У меня тряпка для протирки фар чище и свежее.
– Ага! И ты этой суке потакаешь?! Спасибо тебе, Анжелочка!
Козлов выскочил из кабинета и тут же набрал номер Лискина, одного из замов директора канала. Дмитрий Иосифович орал об оскорблении чести и достоинства, о своей врождённой чистоплотности и брезгливости. И он требовал увольнения Ирины. Тем временем Козлова позвали в студию и начали вешать на него микрофон-петличку. Рука ассистента звукорежиссёра Павла скользнула под футболку, чтобы протянуть провод к воротнику. Ощутив запах всё того же перегара и пота, почувствовав сбившиеся на груди влажные волосы, Павел не выдержал и, с трудом сдерживая рвотные позывы, бросил:
– Нет, ну это пиздец! Лёша, не могу. Сам вешай.
– На хер?! Ах ты мразь! – завизжал Козлов, пытаясь ударить ногой Алексея.
В темноте он не заметил кабели и, зацепившись за один из них острым носком ботинка, рухнул на небольшой столик с пластиковыми стаканами, наполненными минералкой. Козлов начал жадно хватать ртом воздух и ловить руками что-то невидимое. Создавалось впечатление, что он пытался сорвать с потолка невидимые занавески. Откачали Дмитрия Иосифовича достаточно быстро. Вердикт врачей был беспощаден. Ни грамма спиртного, жирного и никаких теледебатов, на которых Козлов орал и истерил громче всех.
Бардистка
